У меня странная профессия. Это я понимаю, глядя на соседа в купе вагона, после ответа на его вопрос «Кем работаете?». Социолог?
Я иду на встречу с незнакомым человеком, чтобы получить ответы на интересующие меня вопросы. Профессиональные навыки срабатывают, возникает доверие и интервью превращается в беседу. Полтора часа человек рассказывает мне про свою жизнь, и лишь малая часть из этого используется для анализа, для написания отчета или статьи. И что-то важное остается в тексте транскрипта, законсервированного в папке компьютера под названием «Интервью №10». А из головы не выходит образ собеседника, в памяти осели трогательные детали быта, подробности сомнений и планов на будущее.
Я хочу показать несколько портретов современных молодых людей – их наивный оптимизм в сочетании с невеселой реальностью, их очень «земные» мечты в скупой окружающей действительности, их желание просто жить. Я использовала исследовательские интервью, позволив себе отнестись к ним как к художественному материалу. Я позаботилась о том, чтобы мои герои оставались анонимными.

Итак, она звалась Татьяной. Живет она в Карелии, в поселке городского типа, который еще недавно был городом, но предприятия закрылись и с каждым годом жителей становится меньше и меньше.
В конце мая я встретилась с ней в пустующем школьном классе и её коленки не помещались под школьной партой. Длинные тяжелые темно-русые волосы, никакой косметики, весенний загар, руки с явными следами работы на огороде.

 «Мне восемнадцать лет недавно исполнилось. В этом году поступила в наше училище, учусь на продавца, в этом году был набор только на продавцов. Раньше учили на операторов ЭВМ, повара-кондитера, раньше швея-мотористка была, а сейчас закрыли. Учиться нравится, профессия тоже нравится, но хотелось бы на другую специальность – на парикмахера, то есть руки к этому лежат и желание есть. Вот мечта у меня такая есть – отучиться здесь два года и поступить на курсы парикмахера. У меня же только девять классов, а на парикмахера все одиннадцать надо. А чтобы учиться на парикмахера надо ехать в другой город. Вообще-то не хотелось бы работать продавцом, не знаю почему…».

Нужно себя где-то «пристраивать» – уйдя из школы как-то получить среднее образование. В местном училище ей предложили только две специальности «на выбор». Ни одна из них её не привлекает, но место жительства и обстоятельства диктуют свои условия. Почему-то для получения совсем простой, и, казалось бы, общедоступной специальности парикмахера нужно закончить не 9, а 11 классов, и нужно уехать в город, а для этого потребуются деньги, которых у семьи немного. Таня также упоминает, что останавливает необходимость помогать маме – в семье растет маленький брат.
Про школу она вспоминает с обидой, считает, что могла бы доучиться, но её вынудили уйти раньше, чтобы не портила показателей. Впрочем, она об этом не очень-то и жалеет – не одна она ушла, учителя тоже уходят. Учиться ей нравится, она с удовольствием ходила в школу, и об училище она говорит как о приветливом месте. Возможно, она старательная и аккуратная ученица.

«Со школы я ушла после десятого класса, как говорится «попросили». Ну, попросили как: я училась на тройки, надо сказать твердые тройки, начали заваливать и в итоге сказали: «Вы не сдадите экзамен на ЕГЭ и нам этого не надо». Многие заваливали, а в итоге я сказала, что мне надоела эта несправедливость. Сказала маме: «Давай, заберем документы, и я поступлю в училище, да буду учиться». Поступила, сейчас нормально, очень хорошо.

В школу любила ходить и учителя хорошие и всё. Моя учительница русского языка и литературы, замечательная учительница, мне она нравилась, ушла со школы. И Светлана Ивановна ушла, сейчас работает не знаю где, но не в школах. И тот, который информатику, математику вел – ушел. Много ушло учителей из школы, сейчас уже третий учитель английского языка ушел. Не знаю почему, но им не нравится преподавать в нашей школе».

Место учебы Тани – случайное, от безвыходности, и желание стать парикмахером появилось не из семейного архива. Среди её родственников нет ни продавцов, ни парикмахеров.

«Мама у меня, конечно, не продавец, она с животными работает на ферме вместе с папой. Папа – тракторист, мама – доярка. А так, моя вторая двоюродная сестра – она бухгалтер, а старшая её сестра – медсестра на хирургическом отделении, дедушка – шофер, дядька – тоже шофер. Все крутимся».

Она с гордостью подчеркивает, что мама и папа не выпивают в отличие от других членов семьи и окружающих. Их досуг – дети, гости, дом, машина…

«Дядька мой родной любит выпить тоже, его мать тоже хорошо выпивает пивко, второй дядька тоже пьет очень сильно. У меня папа семь лет уже не пьет, вообще не пьет спиртного. Он с машиной возится, дома может что-нибудь сделать. Они в гости ездят очень часто, у нас много знакомых. Любит пообщаться, чай попить, кто в гости приходит, всех за чай садит, у нас пачки на неделю не хватает. Чай завариваем в заварнике (Таня ставит ударение на последнем слоге), на чай в пакетиках у нас денег не хватило бы».

Трудно дать определение – в бедности живет семья или в достатке. С одной стороны, потратить 180 рублей на дорогу до города – это «дорого». С другой стороны, планируется обновить мебель, поставить новые рамы, поменять машину, купить компьютер братишке. И это в условиях, когда режим выплаты зарплаты вынуждает семью жить на кредиты.

«Деньги дают очень плохо у нас, дают проценты. Тридцать процентов от зарплаты, семьдесят, берут ссуду, берут кредиты – это все покрывать надо, а дают зарплату не вовремя и мало. Мама деньги завтра поедет платить, за кредиты надо заплатить. Сейчас вся зарплата уйдет только на кредиты и ссуды. Мама хочет сейчас еще одну ссуду взять, чтобы первую ссуду погасить, но там немного осталось. А нужно еще окна пластиковые поставить, на машину надо выделить тоже, ну и по мелочам».

То, что для заехавшего на пару дней туриста кажется «милой глубинкой», для местного жителя – родная разруха. В центре поселения, где живет Таня, стоят деревянные покосившиеся магазинчики, бетонное здание Администрации, традиционный Дом Культуры, пара пивных баров рядом с процветающим круглосуточным магазином, в сторонке видна ветхая церковь. На пустой асфальтированной центральной площади удобно устраивать праздничные демонстрации, и на ней же установлен небольшой бюст Ленина. С пьедесталом он, видимо, соединен металлическим штырем. По рассказам местных жителей, молодежь по ночам регулярно поворачивает вождя лицом к зданию Администрации, а поутру власть разворачивает его обратно лицом к народу. Таня бывала в соседних городах, ей есть с чем сравнивать, убогость окружающего ей очевидна.

«Здесь у нас практически некуда сходить. На выходные в бары ходим, у нас тут два всего их. А так: ни кино, ничего такого нету, даже театра нет. Был когда-то, я ходила, когда лет десять было, был и кинотеатр. Сейчас идешь – одни дороги, одни магазины вокруг, даже этот парк бедный, засранный до конца, бутылки везде валяются. Негде ни погулять, ни посидеть – ничего. А в город ездить, в тот же самый кинотеатр сходить редко удается – билеты дорогие (сто восемьдесят рублей), а денег лишних нет. А еще забыла, ДэКа же у нас есть. Мы два года назад поехали туда на двадцать пятое мая, стоим, разговариваем – бац, щелчок – Светке прямо по голове попала бутылка. Кто-то выкинул».

Еще более печально окружающее её общество, о котором она говорит как о «страшных людях» – суициды, насилие, пьянство. Она говорит о «чеченах», как о влиятельных и опасных «чужих», подчеркивая их неодинаковое отношение к «своим» женщинам и девушкам из поселка. Так выглядит для молодой девушки её среда, в которой ей хочется найти «своего парня».

«Здесь очень много страшных людей. У нас за последние годы очень много людей кончают с собой. Очень много суицидов, очень много таких, что убивают, много таких, что даже свои своих. Много национальностей других, очень много чеченов. Временами страшновато ходить и гулять, потому что пытаются свои национальные законы навязать и по ним жить. У нас по двум, трём никто не гуляет, гуляем толпой, больше народу, и даже провожают вечером. Страшно, конечно, бывает.

У нас молодежь тут очень сильно пьет. Парню двадцать шесть лет, ходишь, общаешься: «Все, больше не буду пить, с бутылкой ты меня не увидишь», – идешь в субботу на дискотеку, приходишь туда, а он уже никакой, с бутылкой в обнимку лежит».

Её «принц на белом коне» – непьющий, небьющий, верный семьянин. На фоне выше- и нижеописанного его образ выглядит практически нереальным сказочным персонажем.

«У нас тута много таких молодых людей, которые на один вечер себе девушку ищут, в основном все такие, и очень трудно понять какой из них какой, но по поведению по многим заметно, даже по разговорам – лишь бы ночь провести и потом забыть. А так, был у меня молодой человек, шесть месяцев мы с ним встречались, а потом я его бросила. Для него были важны его друзья, а не я сама, сейчас звонит, предлагает опять встречаться, но не знаю…

Сейчас почему-то хочется выйти замуж, не знаю почему. Может, у меня просто сестры все повыскакивали. Если муж бить будет, я в жизни этого терпеть не буду. Муж хоть раз на меня руку поднимет, я сразу же разойдусь с ним. Меня родители никогда не били ни за что, а мужу уж тем более не позволю себя бить. Чтобы муж алкашом был тоже неприемлемо мне, муж должен нести деньги в семью, а не пропивать на стороне. Измены – самое больное, тоже терпеть не буду».

Её мечты обычны и просты – здоровья близким, личного счастья, немного материальных ценностей. В ней самой нет ни капли пессимизма, наоборот, своё «хочу» она произносит с уверенностью обладания временем и силами. Она лишь в редкие моменты надеется на чудо, в основном рассчитывая на себя и семью. Таня не похожа на жертву современных телешоу. В ней нет амбиций, она не собирается ни с кем соревноваться и побеждать, она не мечтает поступить в ВУЗ или сделать карьеру, она не планирует искать миллионера для замужества, она не готова изменить мир.
Таня очень привязана к родительской семье, но не дорожит своим местом жительства. В ней растет желание жить отдельно, самой выбирать «другой цвет обоев» и «другую мебель» для своей комнаты. Она хочет попробовать что-то новое.

«Просто у меня, может, навязчивая идея уехать куда-нибудь. У меня этого не было. Я нигде не училась, в общежитии не жила, такой студенческой жизни нигде не проводила, может, мне поэтому и хочется уехать пожить куда-нибудь. В каком-нибудь другом месте, именно в каком-нибудь городе. Этот город будет не очень большим, в теплом месте, подальше отсюда.

У меня есть брат двоюродный в другом городе. Он звал меня к себе пожить, поучиться, а я все не могу уехать. Нет финансовой возможности. Туда с собой надо взять тысячи три рублей, чтобы ехать, даже чуть больше.

Хочу доучиться. Потом выучиться на парикмахера, потом хочу квартиру купить, машину, семью хочу, мужа хорошего, ребенка хочу – обычные мечты. К мечтам надо стремиться. У меня сейчас мечта – выучиться на права. У нас сейчас школу открывают, на права можно выучиться.

Хочется, чтобы мама с фермы ушла куда-нибудь в другое место. Очень тяжело работать, больная вся ходит, ноги болят уже все.

Телефон хочу новый, мне родители пообещали, но на день рождения не получилось в подарок, сейчас должны ссуду дать и сказали: «Даже если ссуду не дадут, мы тебе купим телефон.

 Хочу иногда быть миллионером, когда очень плохо бывает с деньгами, хоть с неба упал бы чемодан с деньгами и просто дать родителям и сказать: «Идите, купите, что хотите», – просто видишь, что хочется купить, но никак, хотелось, чтобы чудо произошло».

Её голос тихий, она его не повышает на протяжении всего разговора, а эмоции передает, чуть-чуть убыстряя темп речи. После моих слов благодарности за интервью она неторопливо встает, с чувством собственного достоинства довольно улыбается, будто сделала для себя что-то очень важное.
Может, она станет парикмахером, для чего отучится два года на продавца, найдет чуть больше трёх тысяч рублей и уедет подальше – туда, где теплее, где есть кинотеатры, где не хочется добровольно уходить из жизни, и напиваться.
А может, она так и доучится там, где довелось родиться, и будет работать где-нибудь на кассе, и не уедет никуда, и согласится встречаться с тем парнем, ну, с которым встречалась раньше и которого бросила. А потом в её поселке городского типа откроют театр и кинотеатр, и очистят от мусора парк, а на центральной площади установят качели и колесо обозрения, и еще появится кафе, где будут подавать круассаны и горячий шоколад, и… И будет всем радость, и все будут так заняты жизнью, что оставят в заслуженном покое бюст Ильича среди елей и посмотрит он на всё это счастье с тихой радостью счастливого пенсионера.

В тексте использованы интервью, записанные в ходе проекта «Мечты молодежи». Проект реализован Ассоциацией скаутов Санкт-Петербурга, Первой Санкт-Петербургской гуманитарно-технологической корпорацией на средства гранта, предоставленного АНО «Институт общественного проектирования» в 2008. Научный руководитель – М.Белоусова.

 

Об авторе: Мария Белоусова, кандидат социологических наук, старший научный сотрудник Социологического института РАН, Санкт-Петербург.

Персональные страницы:

http://www.politstudy.info/belousova_rus.html

http://www.ecsocman.edu.ru/db/msg/46147.html

 

Другие тексты Марии Белоусовой на Когита!ру:

 

Права человека в представлениях граждан Санкт-Петербурга

 

Мария Белоусова о правах человека в представлениях граждан Санкт-Петербурга