Михаил Борзыкин: Мы недавно отметили  25-летие  группы «Телевизор». Начинали мы в Ленинградском рок-клубе, и последние несколько лет пытаемся возродить его. Уже создана общественная организация «Санкт-Петербургский рок-клуб». Возможно, нам удастся объединить рок-музыкантов, которые пытаются свое творчество наполнить содержанием. Основная проблема современной рок-музыки – мало своеобразных коллективов. Почти все стремятся подражать «радио-форматным» стандартам. Изменилась мотивация: молодые группы хотят прежде всего попасть в эфир, хотят славы, внимания противоположного пола. В рок-клубе 80-х мы старались сказать что-то важное через текст, через музыку. Думающие группы есть и сейчас. Мы пытаемся помочь им вырваться на поверхность. Мы хотим сделать снова «модным» поиск содержания и наличие мысли в текстах. Сейчас в рок-музыке эпоха постмодернизма: чем непонятнее – тем лучше. Набор сложно сочетаемых  образов, немного «востока», немного якобы философской  лексики – и все становится «многозначным». Надеюсь, этот тренд изживет себя. Потому что в результате теряется емкость, уходит смысл. Выхолащивается сущность рок-музыки, когда поют о чем угодно, лишь бы не прикасаться к реальности: умствование на ровном месте. Еще одно направление – хохмачество. Это все имеет право на существование. Плохо, что оно подавляет все остальное.

Есть ли сейчас группы, продолжающие линию 1980-х?

Встречаются любопытные команды, но единомышленников маловато.

А с кем же возрождать рок-клуб?

Мы рассчитываем, что они вырастут. Рок-клуб даст им выступить, показать себя. Нынешняя ситуация мешает развитию. Это замкнутый круг: музыканты хотят выступать, а для этого от них требуются легковесные, оптимистичные, «позитивные» тексты и музыка попроще. Иначе не получить доступ к клубным площадкам. Они подавляют в себе желание говорить о наболевшем. Рок-музыка перестала восприниматься как генератор смыслов, она превратилась в развлечение, в фаст-фуд. Поменялась задача. Вернее ее поменяли: развлекайся, потребляй. Общество потребления сожрало смыслы. В этом вина в том числе и творческой интеллигенции. Вина тех, кто интерпретирует это время, кто помогает промывать остатки мозгов.

У Вас нет возможности выступать на телевидении?

Мы собирались выступить на канале «100 ТВ». Трижды наше выступление переносили. Потом попросили тексты песен. После этого нам отказали. Их не устроили вульгаризмы, которые они назвали «нецензурной лексикой». Самыми «нецензурными» были слова «Кремль» и «неохристочекисты».

А на радио приглашают выступать?

Когда мы приносим песни, ярко выражающие гражданскую позицию, на радиостанции, выясняется, что там с удовольствием готовы поставить в эфир старые или какие-то более мягкие по содержанию композиции. Иначе будут проблемы с начальством. Возникает задушевный разговор, из которого все становится ясно. У нас ищут сочувствия: «Ну, Вы же понимаете, что мы не можем это поставить»…

Раньше Горлит  осуществлял официальную цензуру. «Незалитованная» песня не могла прозвучать ни на радио, ни на концерте. А сейчас это «самоцензура»?

Я не считаю, что это в чистом виде «самоцензура». Ситуация обусловлена внешними причинами. Масса газет, радиостанций закрыта экономическими методами. Есть реальные механизмы давления, которые работают. Директора радиостанций знают, что тут же раздастся звонок, и их лишат аренды, например, или повысят арендную плату. Выходит статья, которая не устраивает Валентину Ивановну Матвиенко. Тут же ее пресс-секретарь звонит в эту газету и начинает орать, что он уничтожит газету, если не будет опровержения. И он действительно способен сделать это. Это обычная практика: регулярные угрозы. И они воплощаются в экономическом давлении на СМИ.  Масса вариантов. Эта «самоцензура» - способ выживания.

С определенного времени Вы стали не только песнями, но и лично участвовать в общественной жизни, выходить на "Марши несогласных". Что Вас подтолкнуло к этому?

Я долго наблюдал за тем, что происходит. Я никогда не верил, что Путин и его команда способны к созиданию, но когда в 2004-2005 годах пошло откровенное наступление на гражданские права (фальсификация выборов, манипуляции общественным мнением, уничтожение независимых СМИ), я понял, что кроме песен надо еще что-то делать. Пришел выразить свое мнение на первый Марш несогласных, который прошел в Питере неожиданно успешно. Пошел, чтобы не сидеть в норе, чувствуя себя «тварью дрожащей». С тех пор ходил почти на все марши, чтобы выразить свою позицию, свою солидарность с теми людьми, которые способны протестовать.

Количество этих людей, правда, не возрастает…

Оно убывает катастрофически. На первом Марше было около 6 тысяч человек. Теперь выходит не более 500. Люди запуганы, переломаны кости. Никто из тех, кто избивал демонстрантов, не наказан. Для многих эта форма потеряла смысл, когда их стали хватать еще до того, как они успевали до места дойти. Количество ОМОНа, которое сгоняется на эти мероприятия, смехотворно запредельное. Может быть, акции протеста должны трансформироваться. Потому что это мазохизм: выходить на мероприятие, в точке сбора которого уже находится  4-5 тысяч ОМОНовцев. Ясно, что никакого Марша не получится, никто никуда не пойдет. Зато тебя обязательно заберут. Все ресурсы задействованы для того, чтобы не допустить ничего несанкционированного. Приходить на бойню под заранее заготовленные дубинки бесполезно.

А Вы не связываете малочисленность "Маршей несогласных" с общей апатией? И что могло бы переломить ситуацию в городе, в стране?

Конечно, апатия тоже существует. Но количество людей, недовольных происходящим,  достаточно велико. Я думаю, что все идет в правильном направлении. Изменения произойдут, возможно, гораздо быстрее, чем мы предполагаем. Экономический кризис повлечет за собой политический. Безработица выведет людей на улицы, когда они поймут, что их обманули: никто ни с каких колен не встал.

В Питере в апреле прошел Ваш концерт, посвященный 25-летию группы. А удается выступать в Москве, в других городах?

Ездим регулярно. Наши концерты – локальные события. Видимо, поэтому никто не пытается перекрыть кислород. Никто не боится группу «Телевизор». Вот если бы мы докатились до стадионов…Но до них докатиться нам не дадут! Для этого нужна поддержка СМИ, а они все ангажированы.

С теми, кто участвует в кремлевских проектах, Вы не общаетесь?

Нет. Не то чтобы я считал их нерукоподаваемыми, но многие из них просто заблудились. Искренне верят, что Россия встает на правильный путь, а все, что творится вокруг, - издержки этого правильного пути, без которых нельзя. Иначе страна разболтается! К тому же, они боятся потерять то, что есть: гастроли, дачи, автомобили. Отсюда зашоренность, потребность радоваться тому, что происходит. Они радуются личному благополучию.

Вам, наверное, предлагали слегка смягчить Ваши песни. Например, песню «Твой папа – фашист» исполнять в версии 1987 года?

Много было советов на эту тему. Были и угрозы возбуждения уголовного дела со стороны представителя Смольного. Но для того, чтобы попасть в формат, нужно не отдельные песни смягчить, а опошлиться и по форме, и по содержанию. Игольное ушко, в которое пытаются пролезть очень многие, предполагает упрощение обоих компонентов. Нужно изменить и мелодику, и тексты, и тематику, и манеру исполнения, и внешний вид. Довольно смешно предлагать мне через 25 лет подстраиваться под какие-то требования.
Все изменится, когда люди начнут задавать себе вопросы и искать на них ответы. Тогда и появится потребность в «смысловой» рок-музыке. Процесс уже пошел. Мы это видим на своих концертах. Это внушает надежду.

Михаил Владимирович Борзыкин — петербургский рок-музыкант, певец, композитор. Основатель группы «Телевизор».

Подробнее о М.Борзыкине в Википедии

Сайт группы "Телевизор"