Публикация предпринята с разрешения автора. Мнение редакции может не совпадать с мнением автора публикуемого материала. А. Алексеев

**

Список очерков Л. Шейнина, ранее опубликованных в веб-журнале Е. Берковича «Мастерская» см.: http://berkovich-zametki.com/Avtory/LShejnin.htm

**

См. ранее на Когита.ру:

- О взаимоотношениях государства и общества: исторический взгляд (Начало)

- О взаимоотношениях государства и общества: исторический взгляд (Продолжение 1)

- О взаимоотношениях государства и общества: исторический взгляд. (Продолжение 2)

**

 Леонид Шейнин

ГОСУДАРСТВО КАК КОМАНДИР ОБЩЕСТВА (ИСТОРИЧЕСКИЙ ВЗГЛЯД )

Содержание 

ПРЕДИСЛОВИЕ

СЕРАФИМ ВЛАДИМИРОВИЧ ЮШКОВ (1888-1952)       

Д Р Е В Н И Й  М И Р

ЕГИПЕТСКИЕ ПИРАМИДЫ И ДЕМОГРАФИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ

МЕГАЛИТЫ КАК ПОГРАНИЧНЫЕ И ВЛАДЕЛЬЧЕСКИЕ  ЗНАКИ 

CТОУНХЕ(Н)ДЖ (Версия о военных сигналах)                   

КРЕСТОВЫЕ ПОХОДЫ: КАК ЕВРОПА ОСВОБОЖДАЛАСЬ ОТ   ВООРУЖЁННЫХ   БЕЗДЕЛЬНИКОВ                                      

М О С К О В С К О Е  Г О С У Д А Р С Т В О

ЗАГАДОЧНЫЙ МАНЁВР                                                                                             

ЗЕМЕЛЬНЫЕ СДЕЛКИ И ЗЕМЕЛЬНЫЕ СПОРЫ ХУ ВЕКА В МОСКОВСКОМ

ГОСУДАРСТВЕ

СВЯЩЕННЫЕ РОЩИ  - ЖИВЫЕ МАЯКИ?      

ИСТОРИЧЕСКИЕ ТАМОЖНИ НА МОСКВЕ-РЕКЕ                                                                        

ЮГ  ПРОТИВ СЕВЕРА (Смутное время)                                                          

ДВАЖДЫ УЦЕЛЕВШИЙ                                                                                                      

ПАТРИАРХ НИКОН И ЕГО ГОСУДАРСТВЕННЫЕ ИДЕИ

«НАД ВЕЧНЫМ ПОКОЕМ»     

ТАМОЖНИ НА ВОДНЫХ ПУТЯХ                                                                            

ФЕОДАЛИЗМ:  ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЕ СЛОВОМ                                             

Е В Р О П Е И З А Ц И Я   Р О С С И И

БИТВА ЗА КАДРЫ 

КАК ПЁТР I ЗАЩИЩАЛ ИНОСТРАНЦЕВ В МОСКВЕ .Ч. 1 (БОРОДА)

КСЕНОФОБИЯ В МОСКВЕ И МЕРЫ ОХРАНЫ НЕМЕЦКОЙ СЛОБОДЫ ПРИ ЦАРЕ ПЕТРЕ    

Ч. II. (НАБЛЮДАТЕЛЬНО-СИГНАЛЬНЫЕ ПОСТЫ) 

ПУТИ В ИНДИЮ                                                                                                      

ЦАРСКИЕ ДАЧИ                                                                                                       

ЦАРСКИЕ НЕВЕСТЫ 

ИМПЕРИЯ ПЕТРА И СУДЬБА ИМПЕРИИ                                                     

ЗАГАДКИ ДВОЕВЛАСТИЯ И ПРИЁМЫ ВЛАСТИ                                         

МЕТОДОМ ПРОБ И ОШИБОК                                                                          

ЧЕТЫРЕ СМЕРТИ                                                                                                   

РОССИЙСКИЙ МЕРКАНТИЛИЗМ И ЕВРОПЕИЗАЦИЯ РОССИИ          

ПЁТР И ПАВЕЛ: ПОЧЕМУ НЕ УДАЛОСЬ ПРАВЛЕНИЕ ИМПЕРАТОРА ПАВЛА?                                                                                    

МОСКВА И ПИТЕР ; ДВЕ СТОЛИЦЫ ОДНОЙ ДЕРЖАВЫ                                                

СЛОВА и ЗВУКИ (Язык людей и пример королей)                                    

РЕСПУБЛИКА  ИЛИ  МОНАРХИЯ ?                                                              

МАРОДЁРЫ МОСКОВСКИХ КВАРТАЛОВ (Кто спалил Москву в сентябре  1812  года?)                                                         

МАРКС - ПОЧЁТНЫЙ ПРЕЗИДЕНТ РОССИИ?                                                

ОТМЕНА КРЕПОСТНОГО ПРАВА В РОССИИ: ПОЧЕМУ  1861 год?        

СОЦИАЛИЗМ, РЫНОК И ЛЕНИНСКАЯ РОССИЯ                                           

РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ И РОССИЙСКАЯ ФЕДЕРАЦИЯ                           

ЧЕКВАЛАП, ИЛИ КАК В.И. ЛЕНИН ВЫИГРАЛ ГРАЖДАНСКУЮ ВОЙНУ   

ЛУКАВАЯ ИДЕОЛОГИЯ И ЭКОНОМИЧЕСКАЯ  ТЕРМИНОЛОГИЯ

**

Продолжение

 <…>

Священные рощи – живые маяки ? 

В Карелии кое-где сохранились остатки еловых рощ, которые в своё время считались священными.  Название «священные» говорит о том, что их старались сохранить от порубок и пожаров.  Возможно, ограничивалось пользование ими для охоты, звероловства, рыбной ловли.

Предполагается, что они играли какую-то роль в древних языческих культах. Оказали они некоторое  влияние и на победившее христианство. Считается, что карельское население приобщилось к  христианству  в 1237 г. через Великий Новгород, а  саамы (лопари) – в 1533 г.   усилиями миссионеров уже Московского государства.  После этого многие церкви и часовни ставили среди священных рощ или вблизи от них. Не исключено, что строители полагались на «набитую тропу», которая помогала привлечь к новым храмам вчерашних язычников. Сооружение церквей на месте прежних языческих капищ  - давняя традиция, известная в частности.  Великому Новгороду. [1]Однако здесь могли присутствовать и другие соображения, ведь места для языческих святынь тоже выбирались не случайно.

Не исключено, что как всякий искусственный объект, священные рощи маркировали владения отдельных человеческих сообществ, предупреждая пришельцев, что «место занято». Иметь на местности знак владения – это одно из побуждений для древних людей создавать священные рощи и ухаживать за ними. Другой мотив - создание заповедников (резерватов), служащих рассадниками дичи и рыбы для окружающих угодий. Однако оба этих предположения не имеют подтверждений.

В то же время есть некоторые основания считать, что священные рощи имели ещё одно значение – служить ориентирами на местности. Про Георгиевскую часовню в устье р. Яндомы, впадающей в Онежское озеро, ленинградские исследователи И. Бартенев и Б. Фёдоров писали, что около неё растут «три седые разлапистые ели… Не исключена возможность, что единственные в этой местности ели были посажены специально».[2] Если указанные ели  - остатки прежней священной  рощи, то их расположение на ключевом участке, в устье реки, могло быть выбрано в качестве ориентира, предназначенного для путников, едущих (идущих) по льду озера или плывущих по открытой воде. 

В условиях Карелии хорошо заметные предметы бывают особенно важны для тех, кто сбился с пути. Зимняя метель, осенний туман, мгла, густая облачность - все такие ситуации могли приводить к гибели человека, если тот терял дорогу и не мог найти ориентиров на местности. Священные рощи высокого бонитета (как мы бы сейчас сказали) хорошо выделявшиеся на местности, могли оказывать людям в этом смысле бесценную услугу.

Особое значение ориентиры должны были иметь по берегам крупных озёр, вроде Онежского. Здесь они указывали не только на близость человеческого жилья, но и помогали избегать специфической опасности, связанной с условиями плавания. Так, северная часть  Онежского озера  неблагоприятна для судоходства из-за камней, погруженных  в воду  и выступающих из воды (по-местному  луды). Правильно установленный на материке или на острове ориентир позволял находить кратчайшую и безопасную дорогу как  санному обозу, идущему по льду, так и плывущему парусному или гребному судну.

Именно такая ситуация характерна для известного храмового комплекса на Кижском острове. Административный центр Кижского погоста был вынесен на этот прибрежный остров не случайно, так как подходы к нему со стороны озера относительно безопаснее. Преображенская церковь (высота 35 м.) «смотрит» на озеро; она была построена в 1714 г.  на участке берега, куда удобно приставать судам (есть сведения, что на её месте прежде стояла более скромная церковь). Известная многоглавость этой церкви работает на её опознание издалека. Ведь если бы храм высился как простая вертикаль,   его можно было бы принять за крупное дерево.  Впоследствии Преображенская церковь  была дополнена менее высокой  Покровской церковью (высота 27 м.) – очевидно, чтобы   суда могли более точно прокладывать свой курс, ориентируясь по створу  из этих двух  сооружений.

Вот что писали о  храмах-ориентирах уже цитированные исследователи Русского Севера : «При  чрезвычайной разреженности населения … постройки шатрового или ярусного типа служили … высотными доминантами.  … Главной постройкой погоста всегда являлся высокий храм, поставленный, как правило, на возвышенности. Подобно маяку, он служил ориентиром для всех, подъезжающих  к погосту. Церковь была не только местом богослужения, она играла большую роль в жизни жителей окрестных деревень. В церквах хранились важные правительственные грамоты и ценные бумаги, а иногда и казна прихода. Именно таким административно-территориальным объединением, включавшим в себя в ХУ веке более  ста деревень, был Спасо-Кижский погост  на Кижском острове…» [3]

Можно добавить, что подвалы Кижских храмов были приспособлены для хранения припасов, следовавших, очевидно, в Петербург. Ограда, окружавшая эти храмы, состояла из валунов, которые  поддерживали деревянный забор. Такая преграда, если за нею находились вооружённые люди, могла остановить нападение целого отряда. Отсюда видно, что создатель Петербурга, царь Пётр,   смотрел на  Преображенскую церковь, построенную    в ходе войны со Швецией, как на  объект государственного значения. На южной стороне Онежского озера в Андоме     находилась такая же высокая и многоглавая церковь, как и в Кижах,  она сгорела уже в наше время.

О сохранившейся до наших дней Успенской церкви в Кондопоге, высотой  42 метра, те же авторы выразились так: «Поскольку церковь находилась на оживлённом водном пути, она была своеобразным маяком. Со звонницы, возможно, подавались световые и звуковые сигналы судам, идущим по Онежскому озеру».[4] Тут следует заметить, что движение по озеру происходило не только по воде, но  и по льду.

Известна деятельность Петра 1 по созданию храмов, использовавшихся как ориентиры для навигации судов. Таким был деревянный Петропавловский собор  с фонарём наверху в Петрозаводске (не сохранился), а также деревянная церковь, построенная царём на Большом Заяцком острове в Белом море, где Пётр сам чуть не погиб во время бури. Некоторые храмы воздвигались в качестве маяков и впоследствии. По сообщению В. В. Скопина, в 1862 г. на Секирной горе на Соловецких островах была построена церковь,   приспособленная к установке  маяка. По российским законам 1851 и 1893 гг. предписывалось на морских путях звонить в колокола  «во время метели, вьюг и пасмурности». Точки, откуда раздавался звон, полагалось наносить на навигационные карты.

Если принять, что строители старинных церквей и часовен на Севере следовали местам, где  в своё время располагались священные рощи, то велика вероятность того, что на водных путях эти рощи служили в качестве живых маяков. Отсюда вытекают  некоторые специальные пожелания.

Важность расположения тех  и других объектов делает целесообразным маркировку участков, которые могут легко «исчезнуть» после гибели старых елей, разрушения или перевозки на новые места «ради их сохранения» деревянных храмов. Следовало бы специально закартографировать следы этих исторических достопримечательностей.  Независимо от  этих мер, священные рощи являются достойными объектами внимания для географов и лесоводов. Ведь до сих пор не известно, как выбирали древние люди места под посадку, и какими способами они создавали  рощи  – не говоря уже о том, в рамках какой социальной организации им удавалось выращивать свои элитные насаждения. Проникновение во все эти вопросы – дело  будущих исследователей. 

ИСТОРИЧЕСКИЕ ТАМОЖНИ НА МОСКВЕ – РЕКЕ 

            Аннотация  Возвышение Москвы ряд историков объясняет её удачным расположением на торговом речном пути. Выгоды от торговли были двоякими: не только обмен товарами, местных на привозные. Торговцы обеспечивали  также    фискальный доход через    таможенные сборы. Однако о таможенных сборах удельных времён  мало что известно. Недостаточно изученной остаётся сама сеть таможенных пунктов.  Автор предлагает     восполнить   этот пробел, в том числе воспользовавшись  методом    аналогии с другими городами, выросшими на торговых путях. 

1 Река Москва. Почему  Москва стала центром    могущественного государства на Северо-востоке Руси  ?  Как произошло её возвышение ? Историки, задевающие эти вопросы, обычно указывают на два благоприятных географических обстоятельства. Во-первых, относительная удалённость от степных регионов. Леса защищали Москву (хотя и не всегда) от  нападения cтепняков с Юга и Юго-Востока, со стороны широтного отрезка Оки.    Во-вторых, по Москве-реке пролегал торговый путь, который способствовал экономическому росту Москвы.

В пределах Московского княжества не известны соляные источники  и соловарни. (Хотя наличие источников с малым содержанием соли нельзя исключить.) Между тем, земледельцы, которые в отличие от скотоводов, питаются в основном растительной пищей, нуждаются в соли. Надо думать,   что земледелие в бассейне. Москвы развилось  не раньше, чем  в этих краях появились торговцы, предлагавшие местному населению в числе других продуктов также соль. Возможно - даже исключительно соль. Одно из первых   расширений Москвы в 1302 году (формально - по наследству)     включало небольшое    Пере(я)слав-Залесское княжество, где как раз   были соляные источники и производилась добыча соли. Окончательно Москва после долгой борьбы с Тверью присоединила к себе это княжество только в 1363 году. Нельзя  исключить, что в случае, если бы Переславлем овладела  Тверь, то  Москва могла   оказаться в соляной,  а следовательно в политической  зависимости от Твери..

 Бассейн Москвы-реки, несомненно, выигрывал от торговых связей с соседними территориями. Но эти выгоды не ограничивались только результатами товарных обменов. Транзитная торговля, которая  приносила немалые доходы  купцам-оптовикам, обеспечивала ещё и фискальные  выгоды тем государственным образованиям, по территориям которых пролегали торговые пути. Таможенные заставы на водных путях известны с древнейших времён. Вряд ли государственные деятели Х11 века (и последующих веков), с именами которых связано возвышение Москвы, упустили возможность облагать таможенными пошлинами проплывающие ладьи, а равно двигавшиеся по льду санные обозы с товарами. Слова «Мыто», «Мыт» - в смысле пошлины за провоз товаров через   заставы -  известны по крайней мере с Х11 века. [5] Такие пошлины существовали не только в древней  Руси, но  и по всей    тогдашней Ойкумене. Бассейн реки Москвы  не был исключением. 

Торговые пути по Москве-реке затрагивали не только   жителей этого бассейна. Через волоки они  были связаны с Волгой, Окой, Клязьмой. При всей скудости дошедших до нас источников, мы знаем  о некоторых «узловых пунктах» на этих путях:  о Можайске и Волоколамске – в   западной части Московского государства, и (естественно) о  княжеской  и великокняжеской столице – Москве в   среднем течении реки.

2. Можайск. В 1300 г.   основатель  Московского княжеского дома  Даниил  (младший сын Александра Невского)  отнял  у Рязанского княжества Коломну в устье р. Москвы при её впадении в Оку.  [6] В 1303 г. следующий Московский князь Юрий  Данилович  отнял    у Смоленского княжества  Можайск. Таким образом, всё судоходное протяжение реки   оказалось в  руках Москвы. Историки предполагают, что Можайск контролировал  волок, который соединял р. Москву с верховьями Протвы;   по Протве  водный путь шёл к Оке, и далее по этой реке к Волге. О  торговом значении Можайска в то время и позже  можно судить по тамошнему культу Николы   Можайского, который считался покровителем торговли.  Со времён Киевской Руси  на речке Можайке была устроена «княжеская усадьба». С 1130 г  на её месте известен  погост, то есть административный центр. Примерно тогда же  на этом месте возникло деревянно-земляное укрепление – детинец.  Скорее всего, погост был  таможенным пунктом, именно его доходы привлекли внимание  Москвы в конце Х111 – начале Х1У  века. . 

О важности и размерах этих доходов можно судить по тому факту, что с конца Х1У века, при удельном князе Андрее Дмитриевиче (сыне Дмитрия Донского) или несколько позже   в Можайске, вслед за Москвой,  начали чеканить свою монету.[7] .Как известно, серебряных руд    в этом княжестве (как и в других тогдашних Московских владениях) не было.  Серебро можно было добыть только из иностранных монет, поступавших в казну через таможенные пошлины. Выпуск отечественных денег должен был облегчать расчёты между торговцами. Но не только между ними. Единая валюта наверняка помогала правильному взиманию   таможенных пошлин, ибо избавляла таможню   от необходимости взвешивать и пересчитывать  уплачиваемые  в качестве сбора иностранные монеты в местные денежные  единицы.

В начале ХУ века Смоленск   вошёл в Литовское великое княжество,  с которым у Москвы были не дружественные отношения. Видимо это  обстоятельство повлияло на упадок  торговых путей, которые вели через Можайск на Протву и  Оку,  и в  обратном направлении. Каменные и другие  укрепления, которые с конца ХУ1 века начали возводиться в Можайске и в других городах на западных границах  (в том числе в завоёванном   Смоленске),  имели  для Москвы стратегическое  значение, выходящее за пределы   защиты одних  таможенных доходов (если  они к тому времени сохранялись). 

3. Волоколамск. Название города отвечало его географическому положению. В его окрестностях  располагался волок, по которому суда с товарами могли направляться из р. Москвы (через её приток -  р. Рузу)  в р. Ламу – приток Шоши, впадающей в Волгу. Понятно, что  торговый поток шёл  и в противоположном направлении; возможно, в процесс волочения была вовлечена также речка Волошня,  впадающая в Рузу.  Некоторые историки   придают Ламскому волоку значение важного соединительного отрезка «на Волго - Балтийском пути». Такой вывод подкрепляется находками на этом пути (например, в Ладоге) серебряных арабских монет У1-  1Х веков;  но начало работы самого волока относят только к У111 веку. Что касается   Москвы, то там  были найдены  арабские монеты более поздних выпусков    862 и 864 годов. [8]

На тесную  связь  города с  торгом указывают названия возведённых в нём когда-то  церквей. Среди других они носили имена Николы Мокрого - покровителя торговли на водных путях, Параскевы Пятницы – заступницы торговцев, Николы Гостунского – покровителя   торговли льном. 

За обладание Волоколамском, точнее – его таможенными доходами  спорили Тверь, Литва,  Великий Новгород, Москва. Одно время он считался «пригородом» Великого Новгорода;  но с начала    Х1У века  половиной  таможенных  доходов завладела   Москва. Но как  осуществлялось «сместное» управление  Волоком Ламским со стороны Москвы и Новгорода,  и как  стороны делили эти  доходы технически,  остаётся не ясным. В  годы правления Василия 11 Тёмного (1425-1462, с перерывами)    Москва сумела отстранить Великий Новгород, и стала единоличной обладательницей Волоколамска. (Аналогичную попытку ранее делал ещё Иван Калита.) О    важности этого города для Москвы     можно судить  по тому обстоятельству, что  при удельном князе Борисе Васильевиче там был построен Кремль – видимо, на месте более старого укрепления. В ХУ1 веке Волоколамск, подобно Можайску, оказался  военным форпостом на западных границах Москвы, и эта    роль  брала верх над  его  таможенными функциями.

Как известно, в 1754 г. все  внутренние таможни в России  были упразднены; ныне  о Волоколамске, как о важнейшем таможенном пункте Московского государства,   знают только немногие историки.

4. Москва. Москва находится в среднем течении одноименной реки. Но   о «таможенных подробностях», касающихся этого отрезка торгового  пути,    мы   знаем не много. Известно, что в районе быв. городка Болшева к северу от Москвы  (ныне входит в г. Королёв) проходил волок, который связывал     Москву-реку и Клязьму через р. Яузу. В верховье Яузы находилось мЫтище, то есть место,   где   с торговцев собирали проезжие пошлины; это слово породило название возникшего здесь  много позже города МытИщи. По некоторым данным, мЫтище охраняло «небольшое укрепление». Мытище действовало  до Х1У века, пока по Яузе   сохранялось судоходство. [9] По некоторым отрезкам Яузы  судоходство было возможно вплоть до ХУ111 века.  Плавая по Яузе, юный царь Пётр «открыл»  для себя Немецкую слободу.

Я полагаю, что  таможенный пост на воде  существовал не только в верховьях  Яузы;   он располагался  также где-то около устья Яузы – там,  где эта речка  впадает в Москву-реку. [10] В топонимике Москвы сохранились названия Таможенного пешеходного моста через Яузу и Таможенного проезда, который вёл  к быв. Складской таможне.[11]

Торговые связи между бассейнами Москвы и Клязьмы осуществлялись также через реку Сходню (в древности её называли Всходней), впадающую в Москву-реку в районе Тушино, на северо-западе нынешней  Москвы. Но Сходня в своём нижнем течении сильно петляет, и это обстоятельство  давало  Яузе преимущество перед Сходней. [12]

В 1608-1610 гг., которые относят к Смутному времени,  в устье Всходни (на левом берегу Москвы-реки) существовал так наз. Тушинский лагерь, где царил Лжедмитрий 11, который оспаривал трон у тогдашнего Московского царя – Василия Шуйского. У Тушинского «царика», официально именуемого также Вором,  был свой двор, своя Боярская дума, приказы и даже Патриарх. Тушино, которое  командовало многими  западными,   южными и частью северных и восточных уездов, выставляло себя столицей государства почти так же, как Москва. Известно, что только вмешательство в конфликт Польши привело к ликвидации Тушинского лагеря и к бегству Вора в Калугу, где он был убит. 

Известный историк – москвовед И.Е Забелин вскользь заметил, что  «при других обстоятельствах» Тушино, а не Москва, могло бы стать столицей государства. При этом он имел в виду не только благоприятное  положение  Тушина относительно водных путей, но и неровный рельеф,   позволявший создавать командные  укрепления над местностью. Все эти немаловажные достоинства оценил близкий к тушинцам польский    полковник и удачливый  авантюрист Александр Лисовский.  Считается, что  именно он выбрал место для лагеря.

 В Тушинском лагере  размещался не один десяток тысяч человек, там функционировал бойкий рынок, собиравший ближних и дальних . торговцев. Они  обеспечивали   снабжение тушинцев всем необходимым,  в  то время  как Москва, с перерезанными  трассами  снабжения,  голодала.  Была ли создана  в Тушине таможня ? Таких сведений нет. Известно,  однако, что Тушинский Вор чеканил свою монету – хотя (конечно) он мог добывать серебро из тех монет, которые доставляли прежние таможни,  оказавшиеся в его власти.

Возвращаясь к столичному городу Москве, следует иметь в виду, что  если   в древности на Москве-реке был таможенный пост, то надо искать и военное устройство, которое его прикрывало. Ведь с купцами и  независимо от них по реке могли плыть или ехать   искатели наживы, для которых таможенный пост был достаточно привлекательным объектом. (О   вооружённых ватагах лихих людей мы можем иметь представление   по новгородским ушкуйникам,   которые разбойничали на  водных путях  по крайней мере до конца ХУ века.)  Но район, прилегающий к  устью Яузы -  низменное место. По географическим представлениям, здесь начинается Мещёра – страна болот и песков. Возводить здесь крепость неудобно. По-видимому, по этой причине прикрывающее  таможенный пост военное укрепление было создано невдалеке -  на Боровицком холме – в пределах современного Московского кремля. По велению князя Юрия Долгорукова  это место было обведено бревенчатой стеной. [13] Казнь боярина Кучки, которая падаёт на то же время, могла иметь своей причиной неисправность Кучки как раз  в деле   возведения стены.

В 1147 г. (первое упоминание о Москве) Долгорукий приглашал «в  Москов»   князя Святослава Ольговича из Черниговских краёв.     Можно допустить, что по каким-то причинам Святославу было не комфортно в   Новгород-Северске, и он просил Долгорукова  взять его к себе. В этом случае, приглашая Святослава «в Москов», Долгорукий решал задачу с гарнизоном, который должен был служить  в новом укреплении.

Таможенный пост и защищавшее его военное укрепление   представляли    единый комплекс – и по замыслу, и по исполнению.

Можно предположить, что аналогичная  парная  связь   существовала  в низовье р. Нерли в нынешней Владимирской области. Как известно, при слиянии Нерли и Клязьмы у самой воды стоит церковь Покрова, дошедшая до нас с Х11 века. В те же годы в некотором удалении от неё князь Андрей Боголюбский воздвиг свой замок. Если допустить, что церковь была  центром  тогдашнего таможенного поста,  то логично принять, что княжеская  крепость   служила в качестве её военной защиты. Искать следы бывшего таможенного поста следовало бы на речном дне. Там могли сохраниться мелкие предметы, потерянные торговцами. [14]

 К сожалению, этот метод вряд ли осуществим в пределах Москвы на Москве-реке. В ходе  реконструкции  Нагатинской поймы, которая проводилась в 1960-х  -    начале 1970-х годов, туда  привозили  баржами песок, который земснаряды черпали со дна Москвы-реки. При этом к археологической  ценности завозимого грунта внимание Московских властей было минимальным. Больше внимания этому грунту уделяли местные искатели необычных предметов. Мне пришлось видеть, как люди с лопатами ожидали выгрузки песка из приплывающих судов, чтобы начать его перекопку. В слоях песка счастливчики отыскивали старинные монеты и другие редкости.

5. Таможенная география. Для подтверждения  или опровержения  факта существования   на Москве-реке / Яузе  таможни,   московским исследователям следовало бы скооперироваться    с коллегами из других   городов, в том числе из тех городов, в которых подобные исторические  объекты не значатся.  Например, «таможенное исследование» представляется перспективным для Берлина. В этом городе река Шпрее в основном течёт  с Юго-Востока на Северо-Запад, где впадает  в р.  Хафель (Гафель).  В районе   впадения находится Цитадель, в понятном переводе – крепость. Воздвигнута она довольно поздно, в ХУ1 веке, но историческая «изюминка» состоит в  том, что раньше на её месте была более древняя крепость. Именно в этом районе следовало бы искать «исчезнувшую» таможню. Другую, также  исчезнувшую, таможню   следовало бы искать   на Юго-Востоке Берлина, в том месте, где  Шпрее входит в город. Там и поныне существует   район, который  носит название Ной Кёльн  (хотя к городу  Кёльну на Рейне он не имеет отношения). Когда-то его название  звучало как Ной Цолльн  (начальная буква  в слове Кёльн писалась через С), а  по-немецки слово  Цолль и его производные  как раз обозначают    таможню и таможенные пошлины. Можно думать, что Новая таможня возникла   после ликвидации старой в устье Шпрее. Так это или не так, ответ на вопрос можно получить только после контактов между учёными  - исследователями истории и географии обеих  столиц. 

Ещё более интересная и широкая задача заключается в создании карты исторических  таможенных постов России:   как на водных путях, так и  на сухопутных дорогах. Такая карта могла бы пролить новый свет на многие   известные   и малоизвестные исторические события.

ЮГ ПРОТИВ СЕВЕРА (СМУТНОЕ ВРЕМЯ)

Государственные ошибки. В глазах многих людей государство является таким совершенным институтом, что лишь немногие историки берут на себя смелость критиковать его действия. Если государство действует «не так»,  то в этом нередко винят отдельных руководителей. Между тем, государство, даже если это слаженный коллектив управленцев, может совершать ошибки, как и всякий другой коллектив. Например, если между руководителями и их подчинёнными не налажена должная информация, отсутствуют обратные связи.  Нередкими бывают ошибки вследствие поспешности внедрения необдуманных или даже   полезных для страны новшеств, но не подкреплённых необходимыми  мерами. Исторический  опыт учит, что неотработанные технологии государственного  управления могут лежать в основе государственных кризисов  не в меньшей степени, чем злоупотребления и коррупция.

  По документам XVII века видно, что посылая писцов для   описания облагаемого населения, Московские приказы обычно поручали им выяснять причины неплатежей. Среди них назывались неурожаи, военные действия,  разбои, притеснения воевод, мужики – горланы, способные перекладывать на своих соседей причитающиеся с коллектива плательщиков  налоги  и сборы. Не исключалась возможность  ошибки в налоговых расчётах (выполненных «без рассмотренья»), в результате которых прежние писцы «отяжелили для своей бездельной корысти бессемейных и молотчих (малосостоятельных – Л.Ш.) людей». [15] Государственная власть  самокритично  признавала, что тяжесть доводимых до населения налогов  могла превосходить его платёжеспособность. Она допускала, что в «технологии государственного управления» возможны существенные недостатки.

К чему могут привести такие недостатки,  показывают драматические события начала XVII столетия, когда народ и  государство переживали период Смуты.

Смутное время. Время Смуты отсчитывается с 1605 года, когда умер царь Борис Годунов. Для Московского государства наступил период междоусобицы и  безвластия, переломный момент  которого относят к 1613 году после выбора на престол 16-летнешго Михаила Романова, положившего начало династии Романовых. Это было также время разбоев, слабости верховной власти, приглашения на престол польского королевича Владислава, время войны с Польшей, организации  народного ополчения. В этот период происходили также военные действия, которые можно считать Гражданской войной. Фактически переход к мирной жизни произошёл только в 1619 году после мирного договора с Польшей.

Историки отмечают поразительные политические успехи, которых добились два самозванца, последовательно претендовавших на царский трон. Оба они выдавали себя за погибшего ещё в детстве царевича Дмитрия, сына Ивана Грозного. Один из них почти год  царствовал в Москве, пока не был свергнут и убит за явное предпочтение, которое он отдавал своим покровителям  - полякам. Другой, «Тушинский вор», почти два года держал в осаде Москву, а попутно управлял чуть не половиной страны, пока не был убит на охоте под Калугой своими же охранниками.

Оба Лжедмитрия держались не на одном обмане публики. Их поддерживала военная сила – преимущественно из гарнизонов крепостей, расположенных к югу от широтного отрезка  Оки, куда Московское государство распространялось с   XVI века. Когда в Москве после свержения и убийства Лжедмитрия I царём стал  Василий Шуйский, гарнизоны Путивля (ныне в Сумской области Украины) и других южных крепостей выразили недовольство не только тем, что убили «их царевича», но и тем, что новый царь избран «без запроса об их согласии». Слова в кавычках – перевод из сообщения о московских делах, которое принадлежало, скорее всего, видному английскому купцу, торговавшему с Москвой, Джону Мерику (Мердоку?). [16] Мерик приводил краткое объяснение, почему Юг поддерживал Первого Лжедмитрия (Второй Лжедмитрий ко времени написания сообщения ещё не появился): «В знак протеста против того великого угнетения, которое терпели от Москвы окраины  и отдалённые места России».

На это объяснение стоит обратить внимание, потому что многие историки проходят мимо него. Более того. «Промежуточное» (между двумя Лжедмитриями) восстание Ивана Болотникова против царя Василия Шуйского они склонны считать «Крестьянской войной», а не мятежом южан.  Действительно, в некоторых хронографах содержится упоминание о крестьянах в войске Болотникова.   «Новый летописец» сообщает, что «собрахуся боярские люди и крестьяне», к которым пристали «украинские (с южной окраины - Л. Ш.) посацкие люди и стрельцы и казаки», от которых под Кромами (ныне в Орловской области) пострадали  воеводы и «служивые люди».[17] Но для присутствия крестьян-южан в этом войске существует   политическое объяснение. Незадолго до восстания Болотникова  Борис Годунов приказал истребить   Комарицкую волость за   поддержку Лжедмитрия, когда   этот авантюрист появился  в тамошних краях.

На некоторых этапах в противоправительственном движении участвовали не гнушавшиеся разбоем отряды  донских и волжских казаков; приходили также черкасы (запорожцы) и даже дальние яицкие (уральские) казаки. Все эти пришельцы не имели отношения к трудовому населению тогдашней Руси. [18]

Болотников привёл в село Коломенское (ныне в черте Москвы) большое войско, которое Мерик оценивает в 60 тысяч человек, набранных из недовольного и мятежного люда «в этой части страны» (то есть на юге). Мерик пишет (и это подтверждается другими источниками), что болотниковцы призывали боярских холопей побивать своих бояр, завладевать их имуществом, брать себе их жён и дочерей. Осаждая Москву, они требовали выдать им (поимённо) главных виновников гибели «прежнего государя», то есть Лжедмитрия.

Боярские холопы  - часть тогдашнего низового административного аппарата; сам Болотников  был военным слугой князя Телятевского.  (Этот князь тоже был в числе восставших; он служил засевшему в Туле «царьку» Илейке, который выдавал себя за внука Ивана Грозного.)  Их мятеж – показатель хаоса в  самом государственном аппарате. Правда, некоторые историки видят  в противобоярских прокламациях мятежников призыв к Крестьянской войне. Однако такая историческая позиция возможна только при изрядной доле фантазии. Против тезиса о «Крестьянской войне» говорит и такой факт, как приход к Москве с целью  её захвата отрядов Рязанских дворян в составе армии Истомы Пашкова, который поддерживал (хотя и  недолго) Болотникова.

Причина недовольство Юга заключалась в  плохом управлении со стороны Москвы южными гарнизонами, при которых состояли также иррегулярные отряды казаков.[19] Тогдашнее государство не сумело во - время приспособиться к новым задачам, возникшим  в связи с быстрым расширением его границ на Юге. Это расширение потребовало постройки там крепостей, а между ними - защитных валов, устройства засек, дорог, организации разведки, службы связи и многого другого. На военные гарнизоны и местное население были возложены тяжёлые повинности. Служилые люди оказались в худшем положении по сравнению с их собратьями  в других  частях государства. Кроме того, они подвергались повседневной опасности из-за набегов крымцев. Они готовы были признать и поддержать даже таких отъявленных авантюристов, которыми были оба Лжедмитрия, поскольку те обещали им облегчение службы. Так, Первый Лжедмитрий освободил путивлян  и всю «эту область», как пишет Джон Мерик, от всех налогов и повинностей на 10 лет.

Надо принимать во внимание, что в самом начале XVII века Московское государство пережило три неурожайных года подряд. Начался голод. Московские чины, не желая (или не имея возможности) прокормить   дворню, распускали  своих  людей; некоторые из них уходили в разбойничьи шайки, а некоторые устремлялись на Юг. Неприкаянные, оказавшиеся в тяжёлом материальном положении, они пополняли ряды недовольных. Эти люди могли только выиграть от неустройства в  государстве  и от появления царя, не связанного с прежним государственным аппаратом.

Когда появился Второй Лжедмитрий со ставкой в Тушино (ныне район на северо-западе  Москвы), к нему ездили на поклон  и даже на службу немало «северян», в том числе московские чины. В противовес Московскому патриарху, в Тушино появился свой патриарх  Филарет – отец будущего царя Михаила Романова и будущий   соправитель своего сына. Эти факты как будто противоречат представлению о Смуте, как о мятеже    Юга. Но здесь необходимо  учитывать, что власть Тушина распространялась не на один Юг, но также на многие области Севера, где находились вотчины и поместья московских чинов. Не получив из Тушина подтверждения на свои имения, не преклонившись перед Вторым Лжедмитрием, они рисковали, что их владения будут разграблены и опустошены, или отданы другим претендентам. Невольное же  признание ими авантюриста могло спасти дома и имущества не только их самих, но и подвластного им населения. Именно этим соображением можно объяснить снисходительность   правительства тогдашнего  царя  Шуйского  к так наз. перелётам, сновавшим между Москвой и Тушином.  Особого наказания за измену им не назначалось и после  окончания Смуты. Даже   тем, кто получил от «Вора» вотчины (или добился перевода своих поместий в вотчины), эти владения сохранялись; они лишь переводились на положение поместий.[20]

Правительство Шуйского справилось с движением Болотникова, но оно не смогло умиротворить Юг. Оно не нашло общего языка со шведскими наёмниками, которые помогли освободить Москву от блокады тушинцев. Шуйский ревниво относился к популярности в народе хорошо показавшего себя в войне с тушинцами своего племянника,   Дмитрия Скопина-Шуйского. Этот молодой человек был, видимо, отравлен. В 1610 году, ссылаясь на неуспехи Шуйского в управлении страной, бояре отстранили его от царства, и власть перешла к коллегии бояр, получившей название Семибоярщины. Но последняя действовала тоже не лучшим образом. Бояре  пригласили на русский престол малолетнего   Владислава из Польши и привели народ к присяге этому королевичу. Они впустили в Московские укрепления польский гарнизон. После этого поляков стали осаждать бывшие тушинцы, которых тогда    называли  казацким войском,  под командованием  Трубецкого и Заруцкого; одно время к казакам  примыкали рязанские дворяне под командованием Ляпунова. По логике событий, это войско оказалось на положении патриотов. С ним пришлось сотрудничать пришедшему к Москве известному ополчению Минина и Пожарского. Осада кончилась тем, что    изнурённые голодом поляки  открыли осаждавшим ворота Кремля (многие поляки, вышедшие сдаваться казакам, были перебиты).

Конец Смуты. В клубке существовавших противоречий пришлось  разбираться собравшемуся в 1612 году Земскому собору. От первых ролей был отстранён не только Трубецкой, но и Пожарский. Было сказано «Нет» Владиславу, а на Московский престол  был избран «кандидат» казаков - молодой Михаил Романов.

Что касается Заруцкого, то он со своими  казаками  хозяйничал в Рязанских пределах. Заруцкий выдвигал на престол родившегося у Марины Мнишек сына, которого нарекли Иваном Дмитриевичем – в знак того, что отцом его был царевич Дмитрий, а дедом – Иван Грозный. (С Заруцким расправились несколько позднее.)

    . Некоторые историки, указывая на молодость Михаила, высказывали предположение, что «бояре хотели править вместо избранного  царя». Это мнение ошибочно. Михаил был избран на царство по требованию южан. И понятно, почему. Его отец Филарет, пребывая в Тушино, показал себя если не сторонником южан, во всяком случае человеком, склонным прислушиваться к их требованиям и готовым идти на компромисс. Южане основательно рассчитывали, что вместе с Михаилом будет править знакомый  им Филарет, ставший со  временем патриархом Московским. Действительно, новое правительство во многом пошло навстречу южанам.

   Некоторым отличившимся атаманам и казакам  были розданы поместья и вотчины. (Видимо, в плохом состоянии, так как многие  новые владельцы стремились сдать их в аренду или продать.) [21]   Был введён особый хлебный, а для отдалённых уездов – денежный сбор в счёт так наз. казачьих кормов. Для правильного распределения собранной натуры и денег был создан особый Приказ сбора казачьих кормов. Тем не менее,  вплоть до 1619  года Москва не могла справиться с казачьими отрядами, которые она пыталась направить под Смоленск (для борьбы с поляками) и под Новгород (для борьбы со шведами). Эти отряды больше  занимались самоснабжением, разбойничали в уездах к западу и северу от Москвы. Казачьи станицы пополнялись за счёт местных маргиналов.  В 1615 г. они были разбиты под Москвой, куда они вместе со своим руководителем М. Баловневым   пришли требовать «полное жалованье», а  в случае отсутствия денег – передачи  им в управление и кормление Северских городов (в Черниговской земле). 

Лояльные и не совсем  лояльные казаки прошли процедуру правительственного  «разбора»; выдержавшие её были посланы в пограничные гарнизоны  и какое-то время сохраняли своё корпоративное устройство. Но со временем они были включены в другие когорты служилых людей, частично помещиков, частично  стрельцов и др.,     а впоследствии -  в  постоянное войско, в полки драгун и солдат. При Петре 1 они служили  в (плохо изученной) ландмилиции. 

Вольные же казаки, например на Дону, оставались таковыми вплоть до эпохи царя Петра, который после подавления восстания Кондратия Булавина в 1709 году заставил Дон подчиниться своей власти.

Эпилог. В последующие после Смуты годы южные гарнизоны уже не представляли для Москвы политической проблемы. Служилые люди получили возможность совмещать службу с сельским хозяйством и промыслами. В последней четверти XVIII века, уже  в Екатерининские времена, когда был покорен Крым и ликвидирована Запорожская Сечь,  стрельцы, пушкари   и другие низовые военные чины были отставлены от городовой  службы и сняты с казённого довольствия. Вместо прежнего жалования за ними были закреплены их плодородные земли. Отставники получили особый  титул:  «Прежних служеб служилые люди, ныне именуемые пахотными солдатами».  Ещё со времён Петра I часть из них была зачислена в разряд так наз. однодворцев. Их право на землю мало чем отличалось от права собственности. Но в XIX веке почти все они оказались на положении государственных крестьян, то есть лиц, сидящих на казённой земле и выплачивающих казённые подати. Об их прошлом напоминают лишь сохранившиеся названия местностей,  вроде Казачьих слобод  и Стрелецких степей.

ДВАЖДЫ УЦЕЛЕВШИЙ

О взорванном в Москве в    1931 г. храме Христа Спасителя знают многие люди не только старшего, но и младших поколений (ныне этот храм воссоздан  заново). Считается, что  его разрушение было осуществлено тогдашним руководством СССР в порядке борьбы с религией. Голос протеста известного художника А.В. Васнецова властями был проигнорирован. На месте взорванного храма планировали построить Дворец Советов, высотой под облака; по-видимому, в него должно было переехать правительство из Кремля.

Но борьба с религией не всё объясняет. Возможно, на снос повлияло географическое положение Храма. Расположен он к юго-западу не так далеко от Кремля, и в архитектурном отношении господствует над соседними кварталами.  Возможно, с его верхних точек просматривалась  и территория Кремля. Если это так, то его (Кремля) обитателям вряд ли нравилось, что за ними могут наблюдать.

О реальности существования такой причины свидетельствует история сноса другой церкви, построенной в  XVII веке и располагавшейся  в подмосковном селе Петровское ; специалисты утверждают, что она послужила образцом при создании  известных церквей в Филях (ныне это Москва) и в селе Уборы. В своих воспоминаниях Сергей Голицын пишет, что снесли церковь в 1934 году, и  только  потому, что «укрывшийся невдалеке в Зубаловской крепости (усадьба Зубалово – Л. Ш.) Сталин, как-то прогуливаясь по саду, мимоходом заметил, что  ему надоело видеть торчащий из-за леса купол». [22]

Если принять версию С. Голицына, то более понятной становится  причина, по которой в то же самое время был разработан другой план: убрать церковь Покрова-на-Рву, более известную как храм Василия Блаженного. Она располагается с восточной стороны от Кремля в южной части Красной площади, Официальный мотив планировавшегося сноса был таков: церковь мешает проведению военных парадов. Однако эта версия не выдерживает критики. Храм не являлся существенной преградой для движения покидающей площадь военной техники. Не был он помехой также для кавалерийских и пехотных подразделений.

Храм Василия Блаженного был построен при царе Иване Грозном в честь взятия Казани; в нём присутствуют «восточные мотивы».  В историко-архитектурном отношении он   ценится намного  выше, чем храм Христа Спасителя; по этой причине против его сноса выступали представители архитектурной и  не только архитектурной общественности. За сопротивление сносу непреклонный противник этого плана   архитектор Барановский был посажен в тюрьму. И всё же Сталин не решился пойти на конфронтацию с культурной элитой страны, храм оставили в покое.

Мало кто знает, что подобная же участь (и тоже из-за близости к Кремлю) грозила Василию Блаженному за двести с лишни лет до этого, в 1707-1708 годах. В то время царь Пётр ожидал похода на Москву Карла XII. Шведское войско перешло Днепр  в его верхнем течении и стояло в Белоруссии. На путях возможного движения шведов устраивались лесные завалы, увозились или сжигались запасы провианта и фуража. Людей переселяли, угоняли скот. Но у Карла была тайная договорённость с гетманом Мазепой, и шведы двинулись на юг на Украину.

Поскольку до этого момента наиболее вероятной целью для шведов считалась Москва, в Москве готовились разместить дополнительные войска, и с этой целью   производилась перепись всех дворов.   Все домохозяева для регистрации должны были явиться в особую контору, размещённую в Кремле, при этом они могли наблюдать   ход проводившихся там оборонительных работ. Это последнее обстоятельство вызвало гнев Петра, которого не было   в то время Москве.   Именно тогда московские власти получили критическое предписание от Петра – записывать мнение каждого, выступающего на Совете. Это было первое известное в истории России   указание        о том,  чтобы вести протоколы заседаний коллегиальных органов власти.

Мерами по укреплению Москвы  руководил В.Д. Корчмин, которого называют первым российским инженером. Центром обороны предполагался Кремль. По военной науке,  пространство перед крепостью полагалось расчистить от зданий и сооружений, которые могли бы стать укрытием для противника. По этой причине вокруг Кремля сносились  все лавки и другие постройки. Знаток Петровского времени академик М.М. Богословский отмечал, что не представлял исключения и Василий Блаженный. Однако с его взрывом медлили, и грандиозный храм уцелел.

Отменили взрыв по приказу Петра или московских властей -  не известно. Основания для отмены  существовали, но они были скорее политического,   нежели  культурно-исторического  свойства.  Москва была средоточием оппозиции Петру, недаром он перенёс столицу   во вновь строящийся Петербург.  После подавления в 1698 г.  (последнего по счёту) мятежа четырёх московских  стрелецких полков, Пётр казнил около тысячи стрельцов, а еще сотни стрельцов  сослал служить в дальние города. Но в Москве оставались тысячи и тысячи его противников, готовых при первой военной неудаче выступить против него. Современники сообщали, что в 1707-1708 гг.   иностранцы спешно покидали Москву. Они боялись не столько  прихода шведского войска, сколько бунта черни, который угрожал  им гибелью.

В этих условиях подрыв исторической святыни мог   спровоцировать стихийный протест, а затем и вооружённое выступление против власти. Тут надо было выбирать между выгодами обороны Кремля, если бы шведы оказались под его стенами, и реальной угрозой бунта в случае разрушения храма. Руководители страны предпочли политическую стабильность,  пожертвовав возможными военными выгодами.

Так храм Василия Блаженного был спасён в первый раз.

ПАТРИАРХ НИКОН И ЕГО ГОСУДАРСТВЕННЫЕ ИДЕИ  

Патриарх Никон (1605- 1681 гг.) известен в истории с двоякой стороны. Во-первых,  как соправитель царя Алексея Михайловича. А во-вторых, как лицо, возглавившее исправление церковных книг (это последнее мероприятие, как известно, привело к гражданскому несогласию и к церковному расколу). Но в одной области обе стороны его деятельности сходились ; это касалось внешнеполитического курса России  [23] и   её положения как ведущей державы среди народов, исповедовавших православие.

К середине XVII века, как и прежде, Россия претендовала на Смоленск и на некоторые другие области с православным населением, находившиеся под властью Польши. Идеологическое обоснование такого притязания могло быть только одно: культурная общность и единство веры по обе стороны границы. Но с верой не все было в порядке, и «вина» здесь была на стороне России. Дело в том, что долгое время в Московском государстве церковные книги переписывались без надлежащего контроля. В результате, они содержали ошибки, описки, пропуски, а иногда самовольные вставки переписчиков. Эти книги уклонялись от признанных образцов, причем некоторые уклонения получали даже официальное признание. В результате, Россия не была светочем православия.

Такое положение не устраивало просвещённые верхи общества (кружок боярина Ртищева), которые предлагали предпринять ревизию богослужебных книг. Такая работа начиналась, но ее следовало ускорить. Когда в 1652 г. пост патриарха освободился, на него был «продвинут» Никон, сторонник исправления церковных книг, известный своей решительностью и властностью. В целом Никон справился с поставленной перед ним задачей.

Никон же предпринял грандиозную стройку на реке Истре к западу от Москвы. Здесь предстояло воздвигнуть Новый Иерусалим (название сохранилось до наших дней). Рукотворные и  природные объекты, напоминающие    Иерусалим  в Палестине, должны были привлечь сюда богомольцев не только из России, но также из Греции, Сербии, Болгарии, Молдавии, Валахии и других стран -  не говоря уже о паломниках из соседней Украины и Белоруссии (Западной Руси). О величественности создаваемого комплекса можно судить по тем сооружениям, которые (после их реставрации и восстановления) дошли до наших дней. Никон явно демонстрировал стремление сделать Россию центром православного мира.

Но на этом пути он встретил немало подводных камней. Предпринимая исправление церковных книг, Никон вынужден был прибегнуть к помощи учёных монахов, которых приглашали из Греции, а также из Киева. Хуже обстояло дело с отечественными богословами. Так, известного впоследствии духовного лидера староверов протопопа Аввакума Никон отстранил от сверки книг, формально потому, что Аввакум не знал греческого языка. Когда в Москве уже при правительнице Софье Алексеевне открыли Славяно-Греко-Латинскую академию (1686 г.), готовившую просвещённых церковных деятелей, руководство ею опять-таки было доверено приезжим. Выдвижение на первый план «варягов» поставило часть московского духовенства в оппозицию: сначала к Никону, а после его падения в 1666 г. — ко всей начатой им реформе по пересмотру церковных книг.   Своё отрицательное  отношение к реформе оппозиция передавала пастве.

У последней были и свои поводы противиться новшествам Никона.  Помимо обычного человеческого консерватизма, у недовольных лиц было задето то, что   можно назвать патриотической струной. Доводы этих лиц до нас не дошли, но их не трудно воспроизвести. Они могли возразить реформаторам примерно таким образом: «Вот вы, умные и образованные, вы молитесь по правильным книгам. К чему вы пришли? Разве не вас покорили турки? А вот мы, не просвещённые вами, молимся по своим якобы неправильным книгам, и чего достигли? Мы живем в Великой России, сильной и всеми почитаемой. Мы молимся так, как и наши отцы, а вы хотите сделать нас отступниками. Но этому не бывать!» Разумеется, так рассуждали наиболее решительные противники новшеств, но их доводы должны были передаваться и другим. Именно эти идеологические брожения дали начало последующему гражданскому несогласию, которое вошло в историю под названием Раскола.

Но причины Раскола глубже. Поскольку они освещены в писаной истории недостаточно, на них надо остановиться подробнее.

Для сопротивления Никонианским новшествам в обществе существовала и политическая причина. В Московском государстве центрами местной общественной жизни обычно служили приходские церкви; здесь действовала своя, как мы бы сказали, общественность, выдвигались свои авторитеты. При этом миряне прихода имели не меньший вес, чем пастырь; нередко именно они выбирали себе священника. Тот же Аввакум, который в молодости был сельским священником, вынужден был дважды покидать свой пост из-за несогласия со своими приходами. Но все эти порядки претерпели серьезную ломку,  как при Никоне, так и после него.

Ко второй половине XVII века в России сложилась более или  менее умелая бюрократия, о которой можно судить по рукописи бежавшего в Швецию подъячего Григория Котошихина (в Швеции эта рукопись была впоследствии напечатана; затем она была опубликована и в России). Наличие бюрократии позволило централизовать управление страной. Хотя централизованное управление нередко приводило к тому, что называется казёнщиной и формализмом, верховная власть предпочитала этот способ, ибо ей легче было проводить свои мероприятия с помощью подручного и послушного ей аппарата. Последний же не всегда считался с местными особенностями и местными интересами. В линию проводившейся централизации,  священников стали назначать сверху. Всё это привело к тому, что влияние приходов на местные дела резко упало;   неформально существовавшее самоуправление оказалось ликвидированным. Такое положение не могло не вызывать сопротивления.

В истории самоуправления в России второй половины XVII века можно видеть некоторую аналогию с близкими по времени событиями в некоторых других странах, в частности в Англии, В этой стране попытки королевской власти ввести жёсткую централизацию управления натолкнулись на сопротивление приходов, отстаивавших свою самостоятельность. Столкновение двух сил вылилось в гражданскую войну, первый этап которой закончился поражением короля Карла I и его казнью в 1649 г. В революции, возглавляемой Кромвелем, победили сторонники независимости церкви от государства - индепенденты (в переводе с английского, «независимые»). Но в России, как известно, защитники местного самоуправления, получившие название староверов, были политически разгромлены. В некоторых случаях они оказывали вооружённое сопротивление, как это продолжалось несколько лет в стенах Соловецкого монастыря, но в целом это их не спасло.

Протопоп Аввакум, ставший противником новшеств Никона, был в конце концов сослан на Север в Пустозёрск, а в 1681 г., уже при царе Фёдоре Алексеевиче, сожжён там заживо вместе с тремя своими последователями. Среди предъявленных ему обвинений было и такое: возводил «великие хулы на Царский дом». Его непреклонный характер и его трагическая судьба до некоторой степени напоминает библейского Иоанна Крестителя.

Что касается Никона, то его появление на государственном поприще не было уникальным явлением. В своё время значительное влияние на государственные дела оказывал митрополит Алексий, современник Московского князя Дмитрия (впоследствии Донского). Патриарх Иов много способствовал избранию на царский престол Бориса Годунова. Молодой царь Михаил Романов официально правил вместе со своим отцом — патриархом Филаретом. В этом ряду Никон отличался тем, что в   тандеме с царём он явно претендовал на первенство. Так, он сравнивал царскую власть с луной, а власть патриарха с солнцем; утверждал, что «священство выше царства». В конце концов Никона лишили патриаршего сана и сослали на Север. Но память о его претензиях на власть пережила самого Никона. Она самым непосредственным образом повлияла на политику Петра I по отношению к патриаршеству, причём эта политика была самой негативной. В глазах Петра, Никон в России в политическом плане был аналогом Римского папы.

Правда, другому патриарху, Иоакиму, Пётр мог быть только благодарен. Когда в 1682 г. умер бездетный царь Фёдор Алексеевич, государственные мужи колебались, кого из братьев умершего провозгласить царем: старшего болезненного Ивана или младшего бойкого Петра. Сомнения преодолел патриарх, высказавшись за Петра. (Правда, уже через три недели, в ходе первого Стрелецкого бунта, царями пришлось провозгласить обоих братьев при правительнице — их старшей сестре Софье.) Но  следующий патриарх Адриан (которого «продвинула» в 1690 г. мать Петра - Наталья Кирилловна) оказался оппонентом Петра, ставшего к тому времени царем. В 1697 г. когда Пётр учился кораблестроению в Голландии, патриарх писал к нему, требуя возвратиться домой. В следующем году, когда будучи в Москве, Пётр направлялся на площадь для казни мятежных стрельцов, патриарх пытался остановить его с иконой в руках. В своем завещании Адриан резко высказывался против приглашения иностранцев на русскую службу. Всё это привело к тому, что после 1700 г., когда патриарх умер, новых выборов патриарха Петр не назначал, а для руководства делами церкви учредил Священный синод, который постарался превратить в обычное государственное учреждение.

Нельзя сказать, что Петру были чужды внешнеполитические устремления патриарха Никона. Об этом свидетельствует его Прутский поход 1711 г. с явным намерением оторвать от Турции некоторые области с православным населением в современной Молдове и Румынии. Однако этот поход был плохо подготовлен и в политическом, и в военном отношении. Он окончился невыгодным для России миром с Турцией; приобретением для России было лишь то, что   вместе с Петром из Молдавии в Россию ушел князь Кантемир и с ним еще несколько десятков человек.

Но историческая память о претензиях Никона на власть не покидала Петра. Для борьбы с подспудными требованиями о восстановлении патриаршества, он мобилизовал своих приближенных, вместе с которыми устраивал что-то вроде  «шутейных» представлений, где высмеивал «папизм». При этом Никита Зотов должен был пародировать фигуру патриарха Никона.

Как известно, патриаршество в России было восстановлено только в 1917 г., уже после падения самодержавия, в промежутке между Февралём и Октябрём.